Под словом «толерантность» понимают терпимость к чужому мнению, образу жизни, обычаям и поведению. Толерантность — краеугольный камень современной западной цивилизации, где создан настоящий культ уважения и защиты всевозможных меньшинств. О безудержной толерантности даже сочиняют анекдоты: вроде того, что президентом Америки однажды станет чернокожая беременная лесбиянка-сирота, желательно инвалид…
Проблема толерантности встаёт и перед российским обществом, которое за последние два десятка лет стало непривычно пёстрым. Сегодня оно всячески разделено: на «коренных» и «приезжих», на богатых и бедных, на коррупционеров и законопослушных, на «православных хоругвеносцев» и воинствующих атеистов, на сексуальное большинство и геев с лесбиянками… В этом бурлящем котле растёт градус презрения одних к другим. Но можно ли сбить высокую социальную температуру призывами к терпимости? Ведь каждая сторона уверена, что именно её лишают законного «места под солнцем». Искрит повсюду и по любому поводу: один отправил дочку на уроки в хиджабе, другой отметил свадьбу стрельбой на улице, третий выбрал храм местом акции протеста, а четвёртому неймётся устроить в родном городе гей-парад…
Статья по теме Жених с дагестанской свадьбы: «Скандал вокруг «стрельбы» раздувают враги России»
Даже такая беззащитная, казалось бы, социальная группа, как инвалиды, и то становится объектом нападок. Небезызвестная светская обозревательница Божена Рынска (та, что год назад собиралась выкалывать шилом глаза омоновцам) на днях разместила такой текст в Интернете: «У меня на старой квартире пищалкой оборудовали светофор… Попробуйте поживите в однокомнатной, когда в ухе постоянно ультразвуковое чириканье… И с каких это х…в ради одного-двух слепцов, которые, может быть, когда-нибудь перейдут тут дорогу, должна регулярно отравляться жизнь десяткам здоровых?» Раздражают её и выделенные места для инвалидов в транспорте: «Думаю, если есть места для самых слабых, так сделайте тогда и премиум-места для самых сильных! Пусть будет два места для инвалидов и два — для победителей соревнования жизни. Так и напишем: места для самых красивых, самых успешных и самых богатых!» И как венец этой «философии сильных» — такое рассуждение на тему социальной защиты: «Например, в Англии 55% налога, сбылась мечта быдла: каждый работающий человек невольно содержит семью какого-нибудь цветного бездельника. А делать им нечего, плодятся они со страшной силой, эти, как правило, жирные свиноматки п…дой строчат, как из пулемёта… Чего не плодиться, когда за каждого опарыша дают пособие? И все-то им должны за то, что когда-то Англия имела колонии…»
Понятно, что только ленивый не назвал журналистку дурой, ей пожелали, например, немедленно сломать позвоночник и оказаться в шкуре инвалида… Но всё это лишний раз доказывает, что никакой толерантностью в обществе и не пахнет. А может, она нам и не нужна? До какой степени мы должны кого-то терпеть и прощать — об этом «АиФ» спросил экспертов.
ДА!
Константин Боровой, предприниматель, политик, бывший главный редактор журнала «Америка Illustrated»:
— Я приветствую только один вид нетерпимости — нетерпимость к беззаконию. А у нас оно процветает — начиная с дела Ходорковского и кончая делом Pussy Riot. Отсутствие толерантности — на каждом шагу; инакомыслие, инаковость стали объектом преследования. Взять, например, представителей сексуальных меньшинств: в России гомофобы явно доминируют. Говорят, что само существование геев и лесбиянок противоречит древней российской традиции.
Статья по теме
Константин Кудряшов: Pussy Riot – феминизм или синдром Бобчинского? Но если традиция противоречит Конституции и законам, где прописаны гарантии уважения прав меньшинств, то это неправовая традиция. Эти законы — не какое-то зло, идущее с Запада, мы сами их приняли и должны исполнять. Должны наказывать тех, кто сеет рознь по признакам принадлежности к полу, расе, национальности, религии…
В Америке была традиция убивать индейцев и линчевать негров. Но потом американцы научились толерантности, приняли закон и покончили с плохой традицией. Так и наше государство должно покончить с традицией неуважения любых меньшинств, неуважения к собственным законам.
Государство как толерантность
«Минули столетия, и снова «цивилизованный запад» проник в Россию, погрузил ее на несколько десятилетий в смуту, насаждая разврат, толерантность, демонократию и другие содомские «ценности»». Такое воззвание в связи с Днем народного единства опубликовала общественная организация «Московские суворовцы».
Высказывание вполне обычное для граждан, причисляющих себя к «патриотической общественности». Из этой же серии уличные граффити в российских городах, где в слово «толерантность» победно бьет стрела нетерпимости. А также — двухгодичной давности предложение авторов проекта «Основы государственной культурной политики» «включить в разрабатываемый документ тезис об отказе от принципов мультикультурализма и толерантности».
Такое фронтальное и сплоченное неприятие толерантности, медленно, но верно вызревающее в недрах нашего общества годами, если уже не десятилетиями, не только вызывает тревогу необдуманностью своих последствий, но и попросту удивляет.
Удивляет прежде всего вредной подменой понятий. В искаженной, но широко распространившейся трактовке толерантность понимается как обязанность принимать и разделять нечто (поведение, образ жизни, ценности и так далее), что имярек считает для себя неприемлемым.
Но толерантность, конечно, никакая не самоценность, а модель человеческих отношений, которая позволяет одним людям терпеть других. Попросту говоря — не убивать тех, чье поведение нам не нравится, считается недопустимым и ненормальным. Толерантность обязательно включает элемент осуждения. В противном случае, речь идет об одобрении или о безразличии. В этом и состоит парадокс толерантности — допускать то, что считается недопустимым. И, что важно, иметь возможность поступить нетолерантно с «нарушителем». Иначе толерантным придется называть человека, который просто струсил и не решился осадить, например, хулиганящего в метро амбала. То есть в социальном плане толерантность — это всегда поведение по отношению к меньшинствам, к тем, кого можно при желании и «задавить».
Главный исторический субъект распространения практики толерантности — государство как таковое. Отрицание толерантности — это, в конечном счете, отрицание самого государства. Потому что любое государственное устройство — как современное, так и прошлое — это институт установления толерантности или, если воспользоваться фундаментальной идеей Томаса Гоббса, это режим власти, прекращающий войну всех против всех.
Разные государства устанавливают этот режим по-разному. Можно сказать, что даже кровавое истребление или изгнание тех, к кому относятся нетерпимо, — это в известном смысле тоже попытка стабилизировать режим толерантности. Но всех, кто не нравится, не истребишь и не изгонишь. Потому что нетерпимые различия могут постоянно возникать по какому угодно поводу, — такова весьма убедительная аксиома политической теории Карла Шмитта.
Государство определяет рамку толерантности. Мы соглашаемся терпеть то, что считаем нетерпимым, не просто так. В ответ те, кого мы терпеть не можем, обязуются соблюдать некий набор условий. Уберите эту рамку, и всегда найдется повод для более сильного расправиться с тем, кто ему не нравится, — из-за богатства, из-за цвета кожи, из-за формы носа. Толерантность, наконец, — это еще и важный элемент самоидентификации, понимания того, что мы приемлем, а что — нет. Уберите из общества осмысленную толерантность, и уже не разберешь, что допустимо, а что нет.
Империя — преобладавший в прошлом режим государственной толерантности. Она охватывает очень большие пространства с необычайным многообразием религий и племен. Политический центр империи со временем становится образованным и космополитическим. Он требует от разноплеменных подданных одного — платить налоги. А взамен метрополия обеспечивает мир между этими общинами, во внутренние дела которых она не очень вмешивается. Допускается даже такое поведение внутри общин, которое образованным властвующим космополитам представляется варварскими и прямо вызывает неприятие. Например, британцы в Индии долго не могли полностью запретить ритуал «сати» — сожжения вдовы на погребальном костре покойного мужа. Иными словами, империя — это не нечто просто большое, экспансионистское и милитаристское. Это прежде всего особый режим взаимоотношения с составляющими ее общинами (которые, кстати, можно иногда и наказать).
Сравнительно недавнее европейское политическое изобретение — так называемое национальное государство. Плод религиозных войн, разваливших в итоге имперское пространство Старого Света.
Национальное государство отделено от религии, но зато более однородно по целому ряду признаков, включая язык и этническую принадлежность. А сама нация в этом случае состоит уже не из общин или сословий, положение которых регулируется государством, а из граждан-индивидов, каждый из которых, среди прочего, выступает как субъект права. Иными словами, то, что в империи было внутренним делом общины, в национальном государстве становится делом частной, или приватной, жизни индивида — будь то выбор религии или сексуальной ориентации.
Интересен в этом контексте случай мультикультурализма. Эта политика широко начала использоваться недавно — когда обитатели бывших колоний в массовом порядке устремились в прежние метрополии. В результате внутри национальных государств стали возникать замкнутые этнические анклавы. Пусть и неформально, в оболочке культуры, но образовалась квазиимперская конструкция, серьезно ограничивающая возможность индивида выйти за рамки общины. Что, собственно, и означало угрозу как гомогенности национального государства, так и принципу незыблемости индивидуальных прав и свобод. Многие европейские лидеры в итоге признали политику мультикультурализма неудачной. Но это никоим образом не означает их отказ от принципа толерантности.
Россия же оказалась между двух упомянутых полюсов. Например, история с Крымом — вполне имперская по сути. Предотвращая войну (тут неважно — реальную или мнимую) империя просто распространяет свою власть на территорию, где возможно столкновение нетолерантных друг к другу групп.
Но есть и отчетливые черты национального государства. Например, высокая степень гомогенности в некоторых важных областях культуры. Так, русский язык намного более однороден по выговору на территории России, чем немецкий — на территории Германии. Отсюда и вся острота проблемы нации — с какой обычной стороны не подойди, страна не вписывается в готовые шаблоны.
Но в целом можно понять нашу внутреннюю дилемму — либо «единицами» государственного строя становятся общины (например, «сословия» или «этносословия»). Либо государство будет иметь дело с индивидами с неизбежным в таком случае размыванием этих самых общин.
Но какой бы вектор ни был выбран, совершенно непонятно, как люди, называющие себя патриотами, могут декларировать отказ от идеи толерантности. Ведь это означает, по сути, отрицание самого института государства и возвращение нас к положению войны всех против всех.
НЕТ!
Виктор Анпилов, лидер движения «Трудовая Россия»:
— Представители секс-меньшинств всё время пытаются привлечь к себе внимание. Никто не мешает им быть самими собой, но им этого мало — они хотят, чтобы всё общество признало ненормальное нормой. Призывают нас, большинство, к толерантности! Но и в обществе, и в природе всегда существовало отрицание любых отклонений от нормы.
В России издревле считалось, что зло должно быть наказано. Если к нему проявлять толерантность, то зло становится всесильным. Нельзя, например, быть терпимым к беспощадной эксплуатации человека человеком. А как можно прощать убийц малолетних детей? Прощать тех, кто унижает слабых? Поступая так, мы сами превращаемся в скотов. Нельзя прощать барскую спесь, неуважение к простым людям. Но посмотрите, как презрительно наша так называемая элита смотрит на свой народ. Он для неё — быдло, мразь, холопы. Эта элита пребывает в какой-то верблюжьей самоуверенности, что никто, кроме них, не может овладеть высотами культуры, никто не заслуживает лучшей жизни. Мол, простые и бедные должны жить в своих халупах и не высовываться. Пусть бездомные смердят в метро — с ними разберётся полиция, мы сами руки марать не будем… Но настоящая толерантность заключается как раз в том, чтобы не терпеть такое высокомерное отношение — по сути, нацизм в бархатной оболочке. Толерантность — это постоянная жажда справедливости.
Отношения – Как стать к людям терпимее
Сегодня как никогда наиболее остро в социуме стоит вопрос толерантности. Мировое сообщество требует от нас лояльности и понимания по отношению ко всем окружающим людям, исключая разве что уголовников и педофилов. По мнению заинтересованных лиц ни расовые, ни материальные, ни национальные, ни интеллектуальные, ни иные различия не должны влиять на межличностные отношения и восприятие одним человеком другого. Однако это довольно-таки непросто, ведь по большому счету рекомендуется закрывать глаза на чужие явные недостатки и акцентировать собственное внимание лишь на достоинствах окружающих, которые зачастую невероятно сложно увидеть невооруженным глазом. И все же вопрос «как стать терпимее к людям?» невозможно игнорировать. На него следует ответить, а полученный результат применить на практике – тогда и конфликтных столкновений станет меньше, и собственное раздражение поубавится.
Развитие в себе терпимости по отношению к другим людям, по сути, ничто иное, как скрупулезная и напряжённая работа над собой. Мы не в состоянии изменить мир и населяющих его, посему необходимо осуществить это с собственным характером и частично мировоззрением. В том, чтобы стать терпимее к соседям, друзьям, любимым, родным, коллегам и просто прохожим, существенную помощь окажут следующие советы:
1. Выясните причины своей нетерпимости к людям.
Как правило, нами движет непреодолимое желание оценивать окружающих с точки зрения собственных, порой весьма завышенных стандартов. Те, кто не соответствует последним, вызывают наши раздражение, злобу, насмешки и даже отвращение. Второй распространённой причиной патологической нетерпимости к людям является чувство собственного превосходства. Оно преграждает путь к восприятию окружающих такими, какие они есть.
2. Присмотритесь поближе к людям, которые вызывают у вас раздражение, и попытайтесь понять, почему они выглядят и поступают так, а не иначе. Для этого постарайтесь посмотреть на ситуацию их глазами и поразмыслить, а что предприняли бы на месте объектов вашей критики вы сами. Осознав мотивы действий окружающих, совершите второй шаг на пути к выработке в себе терпимости: научитесь быть снисходительнее к людям, научитесь сопереживать и сочувствовать, а не осуждать.
Новое в блогах
Нетерпимость в любой форме становится опасной и неприемлемой в условиях роста мощности современных средств разрушения. Опасность нетерпимости возросла не потому, что она стала существенно больше распространена, но потому, что ее представители получили больше разрушительных инструментов для реализации своих агрессивных установок.
Нетерпимые общественные группы, пользуясь распространением «политкорректности» перешли в агрессивное наступление. Это выражается, к примеру, в усилении фундаментализма, в арабских бунтах во Франции, в агрессивном и наглом поведении нетерпимых меньшинств (либо «большинств») во многих странах и т.д. Это выражается и в моральной асимметрии, когда, к примеру, чеченцам можно уничтожать русское население в Чечне, арабам можно требовать уничтожения Израиля (и, соответственно, взрывать заведомо мирных граждан), албанцам можно убивать сербов, а крайне ограниченный силовой ответ на это подвергается резкой критике.
При взаимоотношениях терпимого и нетерпимого обществ (или терпимой и нетерпимой культуры) всегда есть вероятность насильственного уничтожения терпимого общества нетерпимым. Обратного же не происходит практически никогда — потому что терпимое общество по определению не уничтожает насильственно чужие культуры (это не следует путать с естественным отмиранием традиционной культуры, связанным с добровольным переходом ее носителей к Современности). К примеру, даже неполиткорректный Израиль не уничтожает Палестину, хотя технически легко мог бы это сделать. Поэтому необходимо осознавать реальную опасность, исходящую от нетерпимых обществ и нетерпимых культур. Уничтожение русского населения в Чечне, сербского населения в Косово или горячее желание фундаменталистов истребить все прочие общества доказывают, что такая опасность вполне реальна.
Терпимость дает только одно преимущество — она позволяет создать более сложное и более развитое общество, позволяет устойчиво развиваться. Такое общество обладает большей мощью и в классическом военном конфликте одерживает победу над нетерпимым обществом. Поэтому нетерпимые общества ныне используют тактику не открытой военной агрессии, а демографического проникновения.
Как совместить гуманизм и необходимость защиты Современного общества от агрессивного мракобесия, фундаментализма и традиционализма? Для этого в Современном обществе необходимо сохранить единственный вид нетерпимости: нетерпимость к нетерпимости.
Нетерпимость к нетерпимости проявляется, к примеру, в запрете призывов к уничтожению или дискриминации людей по признаку расы, национальности, социального статуса, убеждений и т.п.
Нетерпимость к нетерпимости означает, что право на свободу ставится выше права на следование традиции. Иными словами, если традиция насильственно ограничивает свободу, если человека наказывают за отход от традиции, то такая традиция должна быть поставлена вне закона.
В такой политике по отношению к нетерпимости нет ничего негуманного или экстремистского. Аналогичная мысль сформулирована, к примеру, в «Докладе о развитии человека» ООН за 2004г.:
Понятие культурной свободы предполагает расширение возможностей выбора для индивида, а вовсе не самоцельную консервацию ценностей, порядков и обычаев, и не означает слепого следования традиции как таковой.
Культура не есть застывший набор ценностей и обычаев. Она находится в процессе постоянного обновления, потому что люди подвергают сомнению, адаптируют и заново определяют свои ценности и обычаи сообразно меняющейся действительности и новым идеям.
Нередко можно услышать утверждения, что мультикультурализм представляет собой политику, направленную на сохранение таких культур и обычаев, которые нередко нарушают права человека, и что движения за культурное признание не управляются демократическим образом.
Тем не менее, ни культурную свободу, ни уважение многообразия не следует смешивать с защитой традиций. Культурная свобода — это способность людей выбирать, как жить и кем быть, при наличии реальных возможностей выбора между различными вариантами. «Культура», «традиция» и «аутентичность» не тождественны понятию «культурная свобода».
Они не могут служить уважительной причиной для действий, которые отнимают у индивидов равные возможности и попирают их права человека, — таких, как лишение женщин равного с мужчинами права на образование.
Группы интересов, возглавляемые самопровозглашенными лидерами, могут не отражать всей совокупности взглядов данной социальной группы. Нередко во главе групп стоят люди, которые, прикрываясь «традицией», заинтересованы в сохранении существующего положения и выступают в роли блюстителей традиционализма, чтобы «заморозить» свои культуры.
Часто нетерпимость камуфлируется рассуждением, что «мы просто хотим следовать нашей традиции/религии, и это наше право». Это действительно право человека, однако лишь до тех пор, пока такое следование является добровольным. Логика «мы имеем право жить в соответствии с нашими традициями» может действовать лишь до тех пор, пока каждый человек имеет возможность безболезненно отказаться от этих традиций.
Если член традиционной группы духовно стал Современным человеком и подвергается за это преследованию, то Современное общество должно его жестко защищать. Это уже наш, Современный человек — и традиционное общество не имеет на него никаких прав, независимо от его религиозной или этнической принадлежности. Если человек, ощутивший себя Современным, начинает чувствовать нетерпимое давление или, тем более, агрессию со стороны своего окружения или родственников, то компромиссов быть не может. Закон должен предусматривать адекватные меры вплоть до запрета на соответствующие традиции и ареста либо высылки из страны тех, кто пытается их насильственно навязывать.
Поэтому Современное общество находится в непримиримом противоречии, к примеру, с исламским шариатом, который предусматривает насилие по отношению к «нарушителям» традиции. Принцип наказания за отход от традиции — это навязывание традиций другим. Если человек не хочет выполнять традицию, следовательно, он больше не принадлежит традиционной группе. А насильственное навязывание традиций в Современном обществе запрещено.
Можно привести множество примеров того, что простое «следование нашим традициям/религии» подвергает опасности жизнь других людей. В таких священных книгах, как Библия и Коран, помимо гуманистических установок, имеется и немало агрессивных призывов — вплоть до призывов убивать иноверцев в Коране. И фундаменталисты умело это используют — достаточно вспомнить об исламском терроризме или христианской «Армии Господа», которая прославилась кровавыми преступлениями в Африке с десятками тысяч жертв. Поэтому фразы «мы просто следуем нашим традициям» или «мы просто хотим исповедовать нашу религию» могут означать все что угодно, в том числе и «мы собираемся вас убить». К примеру, если человек открыто заявляет о намерении выполнять законы шариата, то это означает, что он хочет насильственно насаждать свою мораль другим людям. Шариат предусматривает, в частности, суровые наказания (т.е. насилие — вплоть до смертной казни) за действия, которые по Уголовному кодексу преступлением не являются.
Следует также помнить, что нетерпимые религиозные группы, как правило, не замыкаются в себе. Они стремятся насильственно распространить свои порядки не только на своих членов, но и на всех остальных. К примеру, авторитетный мусульманский богослов, основатель влиятельной пакистнской партии «Джамаат-е-Ислами» Абуль Ала Маудуди считает, что там, где появляются мусульмане, следует давать немусульманам год для принятия ислама, после чего немусульмане подлежат уничтожению либо выселению.
Уступки религиозным экстремистам делаются и в России. К примеру, в 2003г. Руслан Аушев запретил продавать в Ингушетии алкогольные напитки на период священного месяца Рамадан. Вводятся религиозные предметы в школах.
Целью религиозных фундаменталистов является сначала повышение «градуса нетерпимости» среди «своего» населения, а затем — насилие по отношению к «иноверческому» населению, как это происходит, к примеру, по отношению к христианам Нигерии и Судана.
Происходит это потому, что культуры средневекового типа не имеют никаких преимуществ и лишь блокируют развитие общества. Люди, которые имеют выбор, рано или поздно приходят к притягательной Современной культуре, в рамках которой только и возможно развитие. Поэтому единственный шанс традиционных культур — это насилие, иначе их ждет естественное отмирание. Уровень насилия в последние годы растет даже со стороны индуистских фундаменталистов, несмотря на общие толерантные установки индуистской культуры.
В настоящее время наибольшая опасность роста нетерпимости происходит именно от религиозного фундаментализма. Есть несколько причин, почему это происходит.
Религиозный фундаментализм — это возвращение к истокам религии. Фундаментализм также предполагает следование всем установкам, содержащимся в священных книгах, без каких-либо изъятий. Проблема заключается в том, что основные религии были созданы сотни либо даже тысячи лет назад, когда понятия о терпимости и гуманизме были совершенно иными.
В настоящее время большинство даже религиозных людей далеко не буквально следуют установкам, заложенным в священных книгах. Ведь в этих книгах имеется немало жестоких страниц и устаревших указаний. И фундаментализм опасен именно тем, что абсурдные и жестокие нравы древности он пытается навязать нынешнему обществу.
